Цитата:
Сообщение от EKim
Железнодорожная катастрофа под Уфой в ночь с 3 на 4 июня 1989 года
|
Продуктопровод - не газопровод. Здесь всё гораздо хуже. Если внимательно смотреть фотографии с места аварии, можно увидеть, что один из сгоревших ЧС-2, словно надут. Рвануло, как это не парадоксально, в самих вагонах, и внутри электровозов. А уже факела из разбитых хлопком окон вагонов, и подожгли само облако паров ШФЛУ, лежащее туманом в лесу и овражке, примерно, как в двигателе с форкамерно-факельным зажиганием. Вагоны набрали в себя газ, через вентиляцию и открытые окна. И, вспыхнуло всё, скорее всего, от углей в водогрейных титанах. Этим и объясняется громадное количество погибших: обгоревших, сгоревших полностью, выброшенных в окна, и, просто размазанных по переборкам. Крематорий начался именно в вагонах, а не за бортом. Если-бы рвануло сначала "на улице", вагоны-бы защитили людей от пламени и высокой температуры, конечно, не полностью, но жертв было-бы меньше в десятки раз.
Про свищ. Место утечки, т.н. котлован, находился на расстоянии около километра от путей, и, версия о том, что во всём виновата электрохимическая коррозия, якобы, усилившаяся от блуждающих токов, источником которых явилась электрифицированная ЖД, не состоятельна.
Долгое время, Министерство нефтяной промышленности упорно настаивало на том, что котлован в месте образования свища - искусственного происхождения, его раскопали с использованием землеройной техники. Однако, несостоятельность этого вранья стала очень быстро очевидна. Опросили местных жителей: никто из них не помнил каких-то работ с использованием техники на трассе продуктопровода за последние полтора года. Всё-же, сошлись на том, что котлован образовался от воздействия струи транспортируемой жидкости.
Почему дежурный оператор нефтеперекачивающей станции №31, заметив падение давления, не предпринял каких-либо действий, для пресечения развития аварийной ситуации? В своих показаниях начальник смены НПС говорил о том, что он, по своему опыту, определил разуплотнение на трассе (по падению давления, которое скачкообразно снизилось, и составило всего лишь 14 кГс/см2), как не очень серьёзное, с которым вполне можно доработать смену до утра, а утром, когда на работе появится персонал линейно-эксплуатационной службы, доложить начальнику оной, чтобы он направил бригаду для осмотра трассы и поиска места утечки. Звонить глубокой ночью начальству по проблеме, значимость которой представлялась дежурному невысокой, он не стал. Более того, он распорядился увеличить подачу насосного агрегата, чтобы компенсировать падение давления. Эксплуатирующие продуктопровод знали, что сжиженный газ это не нефть, и, серьёзного загрязнения территории при порыве на трассе, не будет: "продукт" - ШФЛУ, просто полностью выветрится через несколько суток после отсечения повреждённого участка линейными задвижками. Возможно, начальник смены имел положительный опыт выхода из подобных ситуаций, которые не приводили к сколь-нибудь серьёзным последствиям. Ведь, на продуктопроводе постоянно, чуть-ли не ежемесячно, случались серьёзные аварии - порывы. Случались они в разных местах трассы, но благо, что проходила она в малонаселённых местах, серьёзных взрывов и возгораний на порывах, не было. Да, если не считать того, что озерцо, образовавшееся от утечки ШФЛУ на месте порыва, иногда просто поджигалось выстрелом из ракетницы с безопасного расстояния, для того, чтобы можно было быстрее приступить к ремонтным работам. Отсюда и "размагниченное" отношение к различного рода разуплотнениям. К авариям просто привыкли.
После катастрофы продуктопровод начали демонтировать. Но, разобранными оказались только перекачивающие станции. Была в разгаре перестройка, потом 90-е, дело довершили техномародёры, выкопавшие и просто распилившие трубы диаметром 760 мм.